ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВ: КАК ПРАВИЛО, МОИ КНИГИ НРАВЯТСЯ ПОДРОСТКАМ, И, КАК ПРАВИЛО, ПОДРОСТКАМ, ПЛОХО УСПЕВАЮЩИМ В ШКОЛЕ

Писатель Владимир Васильев сегодня - один из самых популярных среди любителей фантастики на просторах СНГ, его книги в прекрасных глянцевых обложках можно встретить и в Николаеве, они достаточно быстро раскупаются на уличных раскладках и в книжных магазинах, и это закономерно. Любитель фантастики, однажды впервые прочитав роман или повесть Владимира Васильева, с интересом начинает следить за его творчеством, ожидая появления каждой новой книги.

Читатели "Элиты" только что имели возможность познакомиться с повестью Владимира Васильева "Хирурги", в которой узнали и родной город, и черноморское побережье, и, возможно, кто-то узнал себя.

С творчеством писателя, родившегося в Николаеве, мы еще не раз встретимся на страницах "Элиты", а сейчас представляем своего рода коллективное интервью, записанное на встрече Владимира Васильева с читателями родного города в январе сего года.

Встречу в Центральной городской библиотеке для взрослых имени М. Кропивницкого организовал Сергей Стульник, художественный руководитель литературного Творческого Клуба "Пятая стихия" имени Ирины Уховой.

За прошедший год в творчестве и личной жизни Владимира Васильева произошло много значительных событий.

В феврале на проходившем в Подмосковье фэн-конвенте "Роскон" роман "Дневной дозор", который написали в соавторстве Сергей Лукьяненко и Владимир Васильев, получил главный приз. Вышли из печати новые книги "Три шага на Данкартен", "Горячий старт" и переиздания уже популярных романов : "Охота на дикие грузовики", "Смерть или слава", "Черная эстафета", "Идущие в Ночь" (последний - в соавтостве с Анной Ли (Китаевой)

Владимир стал еще больше москвичом, при этом по-прежнему оставаясь николаевцем, у которого здесь живут родители, друзья.

Встречу с читателями Владимир Васильев вел сам и начал он ее словами:

- Хочу поблагодарить всех вас за то, что вы пришли. Надеюсь, что не разочаровал вас своими книгами, что после нашей встречи вы не потеряете интерес к фантастике, к книгам, и в частности, - к книгам Владимира Васильева.

Фантастикой увлекся еще в школе, писать начал тоже еще в школе. Первая публикация случилась, когда я служил в армии. Ребята из николаевского клуба любителей фантастики опубликовали в газете "Ленинское племя" один из рассказов. Так я узнал, что можно не только писать, но и публиковаться. Первая моя книга вышла в 1991 году в Волгограде. В общем, я считаю, что мне повезло: Борис Завгородний, один из известнейших фэнов страны в период начального расцвета капитализма занялся книгоизданием, среди прочих книг издал и мою. Так получилось, что она хорошо продавалась, и, наверное, после этого я всерьез задумался о том, что можно быть коммерческим писателем, продавать свои тексты и с этого жить. Еще некоторое время пытался добиться, чтобы все сложилось именно так. Получалось плохо, но постепенно как-то все пошло на лад, и с 96-го года я живу исключительно на гонорары. Все большие книги изданы после 96-го года. Пока я не вижу никаких причин, по которым бы этот конвейер мог остановиться, и я надеюсь, что он так и не остановится.

- Скажите, пожалуйста, а в каком жанре фантастики вы предпочитаете и хотели бы писать?

- Как-то так получилось, что я отдал дань практически всем жанрам, существующим в фантастике, - и фэнтэзи, и научная фантастика, и киберпанк, и альтернативная история. Наверное, это все случается приблизительно по той же причине, по которой в ресторанах меняют меню. Не интересно есть одно и то же блюдо каждый день. Хочется все время чего-нибудь новенького. Но я изо всех сил стараюсь писать в любых жанрах, кроме скучных.

- Какое из своих произведений вы считаете самым лучшим? Какое для вас самого - любимое?

- Среди романов - "Техник Большого Киева" и "Смерть или слава", повесть "Монастырь Эстебан Бланк", рассказ - "Ведьмак из Большого Киева".

- Кто из писателей-фантастов оказал большое влияние на ваше творчество и у кого идеи ваших произведений заимствованы?

- Безусловно, практически вся фантастика - и русскоязычная, и англоязычная - оказала неизгладимое впечатление и влияние на меня. Естественно, мы все росли на книгах братьев Стругацких, на корифеях англо-американской фантастики - Азимов, Шекли, Бредбери, Гаррисон, Уиндем, Олдисс, Гамильтон - и совершенно справедливо вы задали этот вопрос. Дело в том, что практически все, что многие пишут, - это то, что люди в свое время не дочитали, не нашли в уже написанном тексте. А хочется все-таки, чтобы это существовало, и поэтому когда пишешь, пытаешься это создать. Неизбежная ситуация. Тебе много рассказывали о какой-то книге - какая она хорошая, какая замечательная. Невольно от нее начинаешь чего-то ждать, и когда, наконец, до нее добираешься, она вдруг не оправдывает твоих ожиданий. И вот для того, чтобы мнение, которое о ней сложилось, все-таки стало правдой, - садишься и пишешь. У меня много книг, да собственно, практически все, родившихся именно из этих неоправданных ожиданий. Можно просто перечислять те книги и говорить, какая именно из-за чего написана. "Смерть или слава" - писалась под впечатлением дилогии Дэвида Брина "Звездный пролив" и "Война за возвышение"; "Охота на дикие грузовики" выросла из романа Майкла Суэнвика "Дочь железного дракона". Ну, и чтобы мне не задавали вопросы, читал ли я эти книги, я обычно эпиграфы ставлю именно из тех книг. Я стараюсь быть честным.

- Как вы относитесь к украинской фантастике?

- К украинской? Замечательно отношусь. К сожалению, у нас на Украине очень плохо обстоят дела с книгоизданием - как на русском языке, так и на украинском. Это экономически настолько невыгодное дело, что все украинские издательства, которые сформировались и умудрились выжить, печатают книги в России. То есть, они готовят и продают в Россию не книгу, а грубо говоря, заготовку. А публикует уже Россия. Поэтому на Украине не то что фантастика, а вообще ничего не издается за исключением учебников, да и то - если есть государственная дотация. Что касается украиноязычной фантастики, то тут ситуация совсем плохая. Мне известны всего лишь два примера фантастики, написанной изначально на украинском языке, - братья Капрановы и Орест Темный. К сожалению, это интересно очень малому числу людей, а без какого-то коммерческого подхода массового характера это не приобретет. Пока все не поставлено на какие-то промышленные рельсы, так, чтобы заинтересовать большое число людей, я думаю, что украинская фантастика будет в загоне.

- Скажите, может быть, это ваш личный девиз - "Смерть или слава"?

- Я еще пока ни разу не умер, чтобы сравнивать, поэтому мне трудно сказать. Можно выпятить грудь и сказать: "Да, конечно, это все так", - но будет ли это правдой?

- Скажите, пожалуйста, у вас есть регулярное литературное образование? Как вы вообще относитесь к таковому, и есть ли у вас какие-либо соображения по поводу того, как нужно человеку готовить себя, чтобы стать писателем?

- Ну, я вас ужасно разочарую, если скажу, что у меня не только литературного, у меня вообще никакого специального образования нет. Я учился в средней школе, потом в ПТУ. Все. Я не думаю, что человека можно научить писать, но, безусловно, учеба в каком-либо литературном институте или даже филфак любого вуза очень много человеку дает и в плане общих знаний, и в плане просто отношения к жизни. Потому что это особая пора, и особые отношения. Но у меня не сложилось. Я не прошел по конкурсу и поэтому никогда не учился в вузе, а сейчас я уже просто не могу себе этого позволить.

- То есть, вы считаете, что творческая искорка должна быть заложена изначально?

- Да, должна быть заложена. Но это лишь одна из составляющих, настоящий писатель состоит из всего, в том числе и из искорки. Если из всего этот компонент выпадает, то светить, может быть, будешь, но не так ярко. Ну, нет универсального рецепта. Бывает все.

- И в продолжение: как вы считаете, кроме этого банального "талант и труд", что еще нужно?

- Да. Я считаю, что мне очень повезло. Так сложилось, что первую книгу издали, когда мне было 24 года. Я знаком со многими фантастами бывшего Советского Союза, многие из них вообще свои первые публикации получили уже в возрасте за 40 лет. А я в 24 уже имел, пусть масенькую, но книжечку. Если говорить начистоту, то этот факт очень сильно повлиял. Я в какой-то мере поверил, что это правда, я могу. Это один шажок. Второй шаг - "Клинки". Книга тоже была издана друзьями. Книготорговая и иногда книгоиздательская фирма ТП из Москвы. Тогда я работал у них - просто торговал книгами на книжных ярмарках. Так повернулись события, что им нужно было издать книгу - появились свободные средства. Экономический расчет покрывался альтруизмом. Книга эта была издана и через два месяца половина тиража уже была продана и все затраты на нее были покрыты. Все остальное - это была чистая прибыль. Ну, а дальше... Как-то тоже наверное, кусочек везения - попал в издательство АСТ, и из тех книг, которые здесь есть, только три изданы в других издательствах. То есть, я попал в команду и, сохраняя верность команде, я тоже, наверное, имею какие-то плюсы в этой жизни. Так что везение - это очень важный фактор. Я например, уверен, что есть масса людей - прекрасно пишущих, с готовыми текстами, - которые, будь они изданы, могли бы стать бестселлерами. Не то чтобы уровень Стивена Кинга, но... гораздо выше моего. Я уверен, что таких людей очень много. Но вот им до сегодняшнего дня не везло, они ничего не издали, никто о них не знает, и они постепенно могут потерять веру в себя, а это плохо.

- Сегодня у вас работа идет конвейером. Это плохо или хорошо?

- Это и не плохо, и не хорошо. Понимаете, я опять же совершенно честен со всеми. Я пишу развлекательную литературу, в которой вы вряд ли найдете какие-то философские изыски или еще что-то. Как правило, это нравится подросткам, и как правило, плохо успевающим в школе (смех в зале). Но я считаю, что такие вещи тоже нужны. А о конвейере? Поверьте, я ничего не гоню и никого не слушаю. Я пишу то, что мне хочется писать. Просто в данный момент эта работающая машина, с одной стороны, меня дисциплинирует. Я знаю, что мне придется когда-нибудь сдавать текст. С другой стороны, это плохо, потому что иногда просто не пишется, а сроки все равно давят. И так получается, что с коммерческой точки зрения, чтобы оставаться на плаву и быть в когорте хорошо издаваемых и хорошо продаваемых, нужно выпускать не менее двух новых книг в год. Одна - это уже плохо. А в общем-то, этот темп слегка завышен. Для меня наиболее комфортным была бы одна книга в год, или даже одна книга в два года. Но я надеюсь, пока попашу на имя, а потом уж когда имя позволит мне писать так долго, как мне захочется самому, тогда буду писать совсем уж для души.

- Да, собираюсь. Запланирован роман в жанре альтернативной географии вместе с Александром Громовым под названием "Антарктида онлайн". Событие там ровно одно: однажды утром мир узнал, что Антарктида переехала на экватор, в центр Тихого океана. Что происходит дальше?

- А ваши жизненные принципы влияют на ваше творчество?

- Безусловно. Когда пишешь, невольно получается, что многих персонажей наделяешь частично какими-то своими чертами, частично чертами каких-то своих друзей, и может быть, у кого-то не так, у меня получается так, что я никуда не могу уйти от каких-то своих убеждений. Практически все главные положительные герои действуют именно так, как я бы действовал на их месте. По крайней мере, мне сейчас так кажется.

- Вообще много жизни в ваших книгах? Вы живете в романе, когда пишете? Вы эту реальность чувствуете? Или это "развлекаловка", которая существует как бы отдельно от вашего ума?

- Как человек увлекающийся, во время, когда все это пишется, - да, я именно там живу. Но когда все заканчивается, я переселяюсь в следующую книгу.

- В романе "Охота на дикие грузовики" я чувствую, что есть очень много правды - правды в отношениях. Есть романы, написанные так, что нужно заранее подразумевать, что это как бы просто история, которой реально не может быть. А вот в ваши вещи, честно говоря, я почему-то очень верю.

- Мне пару дней назад сказали: "Да, в твоих героев легко поверить. Обычно в книгах народ прется спасать мир из каких-то альтруистических соображений, а у тебя все, как у нас, - за деньги" (смех).

- Несколько слов по поводу религии и интернета?

- Первое. В религиозном плане я, наверное, где-то посредине между атеистом и агностиком. Я не говорю, что бога нет, но меня очень трудно убедить в том, что он есть. Что касается интернета, я там живу. С перерывами на обед и сон.

- Я читаю в основном фантастику, мне почему-то это интереснее всего, так уж повелось. И в жизни очень часто случается масса каких-то забавных эпизодов, случаев. Они очень часто потом вспоминаются и иногда просто сами перебираются на страницы.

- Сюжет вы продумываете до конца книги или он как-то сам проявляется?

- Когда как. Иногда не знаешь, что будет на следующей странице, а иногда четко знаешь все, чуть ли не до последнего момента.

- То есть, герои действуют независимо от вас. Есть такое?

- Есть, есть. Бывает, что где-то с трети текста они там такое начинают творить, что я... (смех).

- В каких именно книгах они сами начинали творить?

- В "Охоте на дикие грузовики", "Смерть или слава", "Волчьей натуре"...

- А часто ли вам приходилось писать текст, который вы не хотели? Просто коммерческий проект?

- У меня есть куча текстов начатых и отложенных до лучших времен. Или не пишется, или просто совсем непонятно, зачем это написалось. Просто не знаю. Вплоть до того, что какой-нибудь сон приснится - сядешь, набьешь, вот оно лежит, лежит, а потом через несколько лет вдруг выстреливает.

- Скажу. Сажусь, включаю компьютер, загружаю мультиэдит, начинаю писать (смех).

- Несколько раз в год профессионалы и просто любители фантастики съезжаются в какое-нибудь одно место. Называется все это дело конвент. Конвенты бывают традиционные и какие-то более-менее случайные. Вот один из традиционных конвентов - "Интерпресскон" происходил уже 11 раз подряд в Санкт-Петербурге. И там вручается несколько литературных призов. Один из этих призов - "Бронзовая улитка" - вручает Борис Натанович Стругацкий, руководствуясь исключительно своим вкусом и своим выбором. Другой приз "Интепресскона" вручается по результатам голосования участников конвента. Он вручается за лучший роман, лучшую повесть, лучший рассказ, лучшую критическую работу, и еще за издательскую деятельность. Естественно, меня интересует в первую очередь чисто литературный конкурс. И еще существует одно мероприятие, которое называется "Странник". Оно происходит почему-то тоже в Санкт-Петербурге, где вручают премии писатели. То есть, премия Бориса Натановича - это одно, премия читателей, и премия писателей как профессионалов - это другое. К сожалению, из-за того, что в таких голосованиях участвует достаточно мало народу, нельзя назвать эти премии полностью объективными, но, тем не менее, они в какой-то мере отражают состояние дел в нашей фантастике, дают пищу для размышлений, в конце концов, подсказывают, что стоит почитать. Если в номинации десять романов, премию получает один, то прочитать стоит все десять.

Из важных премий я не получал никаких, а минувшим летом в городе Томске был проведен новый конвент и придумана новая премия, и там я почему-то получил оба приза за рассказ "Ведьмак из Большого Киева". Но я считаю, что это скорее исключение, чем правило.

- А есть ли ваши книги на вашем сайте в интернете?

- Есть практически все, разрешенные к свободному доступу.

- От времени, когда вышла книга. Как правило, через год после того, как книга вышла и начала продаваться, издательство дает разрешение на выкладывание ее в сети. Библиотека постоянно пополняется, а пока там, сами понимаете, лежат только фрагменты.

- Как бы вы отнеслись к экранизации своих книг?

- Замечательно. Особенно если заплатят хорошо. (смех) На самом деле, это, конечно, не моя заслуга. Есть книга "Дневной дозор", написанная вместе с Сергеем Лукьяненко. Это вторая книга. Первую книгу Сергей написал сам, называется она "Ночной дозор". Право на экранизацию этих двух книг уже продано, кто этим будет заниматься, я пока не знаю, но наверное, все-таки что-нибудь снимут. Будет, по крайней мере, одна серия по моему тексту.

- Там три небольших повести, связанные в принципе сквозным сюжетом тоже, но имеющие свою собственную завершенность. Первую написал Лукьяненко, вторую я, а третью написали вместе, разобрав по героям. Это один вариант. И второй вариант. Я написал в соавторстве еще одну книгу - "Идущие в Ночь". С девушкой из Киева, Анной Ли, - она тоже увлекается фантастикой. Есть киевский клуб любителей фантастики, она имела к нему отношение. В этой книге вообще все просто. Там есть два героя оборотня, там нет дня и ночи - есть красный день и синий день. Вот одним днем есть человек-мужчина и с ним большая кошка, вторым днем есть женщина-человек и с ней волк. И они ничего не помнят о том времени, когда они были зверями. И мы просто разобрали себе дни и писали каждый свою историю, передавая как эстафетную палочку.

- Хорошую. В зависимости от ситуации и настроения. В конце 80-х я много занимался этим делом, сам писал песни, играл в группе "Проспект мира". Это была известная в то время в Николаеве рок-группа. Естественно, музыка - это тоже часть моей жизни. У меня есть один записанный компакт-диск. Но как-то в свое время получился перекос в сторону фантастики и текстов, и теперь я гитару беру в руки все реже и реже. Но песни я попытаюсь когда-нибудь все-таки записать, может быть, получится. Я думаю покопаться в старых записях и на нынешней технике сделать записи качеством получше, и сделать еще один диск.

- Встречаетесь ли вы с кем-нибудь из союза писателей и как относитесь к творческим союзам Украины?

- Ну, как я к ним отношусь? Людям хорошо вместе? Хорошо. Они с какой-то целью собрались. Ура.

- Я в николаевский союз писателей попытался вступить. Просто позвонил секретарю, Миронов тогда был секретарем, сказал: "Здрасте-здрасте, вот я такой, можно ли вступить?" Он сказал: "Ну, мы не можем, нужны рекомендации". - "Так дайте рекомендации". - "Ну, так это ж надо читать". - "Ну, возьмите, почитайте". - "Да ну вас", сказали мне. (смех). Поэтому я и не в союзе. Так получилось, что я не имею отношения ни к каким творческим объединениям.

- Ненавижу. (смех). Но вообще, если говорить серьезно, у нас почему-то нет приличных критиков. Я имею виду, критиков фантастики. Критикой фантастики почему-то занимаются люди, которые скорее демонстрируют свою значительность и утонченность, чем анализируют текст. Я не могу назвать это критикой, и поскольку мне от них сильно достается, совершенно естественно, что я их не люблю.

- То есть, нормальных критиков на данный момент нет?

- Может, они и есть, но я о них ничего не слышал, я их не видел и не знаю.

- Можно ли сказать, что вам сопутствует вдохновение?

- Можно, конечно, так сказать, но будет ли это правдой? Не знаю, не уверен.

- А когда вам покажется, что вы достигли всего, чего хотели?

- Владимир Николаевич, расскажите о вашем хобби?

- Первое хобби - хождение под парусом. Футбол - как смотреть, так и играть. Правда, играть почему-то все реже получается. И еще есть такое вот - пиво люблю попить.

- Есть ли у вас менеджер, который занимается рекламой ваших книг, помогает вам в работе?

- Скажем так, у меня есть друзья, к которым я могу обратиться, и напечатать вот такой плакат. У меня есть друзья, которые вдруг затевают провести такую встречу. В общем, на каждый случай, к счастью, находятся друзья. Соответственно, если я могу что-то сделать для своих друзей, я делаю то же самое. Что касается рекламы, то в принципе, мне уже особая реклама и не нужна. Конвейер запущен, тут главное - не останавливаться. Литагента у меня нет. Я сам себе литагент, сам занимаюсь всеми этими делами, сам подписываю контракты, сам за ними слежу и так далее.

- Ну, а что значит, - николаевский? Где я живу? Последнее время живу и здесь, и в Москве. Пожил и очень во многих городах, пусть и недолго, - от Риги до Южно-Сахалинска. Так получилось, что меня туда заносило. Я думаю, что то, кем бы я хотел быть, это: летом - николаевцем, а все остальное время - москвичом.

- Вообще приятно, что вы в своих произведениях вспоминаете Николаев, николаевские улицы. Может быть, из-за ваших книг люди как-то находят Николаев, интересуются, где он находится...

- Именно по той причине, по которой вам приятно читать о Николаеве, мне приятно о нем писать.

- Как это воспринимают люди в других городах?

- Ну, точно так же, как вы встречаете описания других городов, а не Николаева.

- В ваших книгах иногда встречаются язвительные фразы по поводу бывшего советского режима. В частности, в романе "Смерть или слава". Вы сами очень сильно не любите этот режим, или это просто дань сегодняшнему времени?

- К сожалению, дело в том, что кухарки продолжают и сейчас управлять государством, и вот этим в частности. Это скорей камень в их огород, а не в сторону Советского Союза. Я всегда считал, что все вещи должны делать профессионалы. К сожалению, у нас еще далеко до этого состояния. Что до язвительности? Ну, момент был такой - надо было съязвить, но это не значит, что я какой-то антисоветчик или, наоборот, сталинист. Я вообще считаю, что политика - это дело настолько грязное и темное, что чем меньше о нем знаешь, тем лучше.

- Я хочу уехать в Москву и попытаться там задержаться. Но поскольку у меня тут есть хобби, о котором я сказал, то - лето, Южный Буг, парус, рыбалка и все сопутствующее - никуда от этого не денешься. Ну, и плюс в Николаеве живут мои друзья, без которых тоже не очень-то - становится грустно, одиноко, пусто.

- Вы в своих книгах пишете о фантастических вещах, а вот сталкивались ли вы в жизни с чем-то подобным, допустим, с НЛО или чем-то аномальным?

- Инопланетян не видел, снежного человека тоже не видел. Я вообще считаю, что если бы снежный человек был, то его давно уже не было: его бы туристы загнобили там, затоптали... Нет, в течение своей жизни я не встречался с чем-то экстраординарным. Как правило, фантасты - почему-то самые закоренелые скептики и убедить их в чем-то "таком" очень трудно. В общем, я из их числа.

- Многие вещи, которые были описаны в фантастике 60-70-х годов, сейчас вошли в реальность. Верите ли вы, что станет возможным воплощение в реальность вашей фантастики?

- Наверняка что-то из того, что встречается у меня и у других, оправдается. Конечно, не все, процент этот будет очень невелик, но в силу обычной статистики что-нибудь да сбудется. Потом можно будет гордо надувать щеки и говорить: "А вот я еще когда об этом писал..."

- Кто вам вообще нравится из классиков советской фантастики?

- Естественно, братья Стругацкие, Кир Булычев. Не весь, да и Стругацкие тоже не все. У Булычева мне, например, больше всего нравится роман "Река Хронос". Я считаю, что это вершина его творчества. Да собственно, он, по-моему, и сам тоже так считает. Да практически все наши фантасты, на творчестве которых мы выросли: Войскунский и Лукодьянов, Михайлов, Сергей Снегов. Снегова я просто считаю своим учителем - в его семинарах я участвовал дважды. Да практически всю нашу фантастику надо бы перечислить.

- Отцом научной фантастики считается Жюль Верн, да? Жюль Верн был и родоначальником научной экстраполяции: 80 процентов его прогнозов по поводу науки сбылись. Есть ли у вас что-то вроде этого? Как вы вообще относитесь к экстраполяции в фантастике?

- Во времена Жюля Верна было сложно, конечно, но гораздо проще, чем сейчас, заниматься экстраполяцией. Дело в том, что сейчас какие-то технические вещи, например, в компьютерных технологиях, устаревают в момент открытия. Сейчас все настолько быстро меняется и устаревает, что заниматься экстраполяцией неизмеримо трудней. Пока я уверен только в одном: компьютер, связь (вроде телефона или там, если видеосвязь возникнет), управление бытовыми приборами, глобальная сеть - все это срастется в нечто единое. Интернет станет командовать всем в нашем доме - от телевизора до того же холодильника. Это пока единственное, в чем я уверен на сто процентов.

- А какой из ваших героев у вас самый любимый?

- Вряд ли я могу это сказать. Сегодня, наверное, это Ведьмак из Большого Киева.

- Что у вас на подходе к изданию кроме сборника рассказов?

- Я дописываю киберпанковский роман, называется "Горячий старт". Он очень долго и трудно пишется. Как допишу, будет он на подходе. Ну, а так вообще переиздания на подходе.

- Переводятся ли ваши книги на иностранные языки?

- Переведена одна повесть - на болгарский язык, переведена одна повесть на испанский язык, одна статья - на японский язык. Два рассказа опубликованы в Польше. И сейчас делается перевод на английский язык, который я буду предлагать англоязычным изданиям.

- Когда вы работаете с соавторами, у вас бывают какие-то трения?

- Работа в соавторстве - это постоянная ругня, кидание друг в друга горшками и прочее. К счастью, я писал в соавторстве с людьми, которых давно и очень хорошо знаю. Можно было кидаться горшками безнаказанно. (смех).

- У вас процесс творчества требует каких-то особых условий - тишины, ухода на полгода от внешнего мира и прочее?

- Нет. Единственное, что меня, как правило, отвлекает, - это музыка на русском языке. На английском почему-то - нет, а вот на русском отвлекает. Лучше тишина, так получается. Потому что, наверное, текст, который переносится на бумагу или на какой-то другой носитель, имеет свой ритм, свою музыку. Он сам своего рода музыка. И другая музыка просто сбивает с ритма, мешает. Я для себя это вот так объясняю.

- Во время работы над романом вам бы желательно, чтобы общения с друзьями, с другими какими-то людьми было поменьше? Или у вас дверь все равно открыта?

- Непонятно. Есть общение - хорошо, нет общения... Один я, как правило, очень редко бываю, у меня народ толчется постоянно.

- В каком из направлений фантастики вы предпочитали бы работать?

- Наверное, во всех, кроме скучного. Трудно представить, к чему я приду. Еще недавно жанр альтернативной истории был представлен двумя-тремя произведениями и еще не считался направлением. Но в 90-х он почему-то получил толчок, расцвет и превратился в отдельный жанр. Может быть, так произойдет еще с каким-нибудь жанром, пока еще не сформулированным и неопределенным. Будет шанс там попробовать свои силы, - попробую.

- А хотелось бы вам стать родоначальником жанра?

- Хорошо было бы. Стать родоначальником жанра - это не всем дано. Сумею - сделаю, пока не сумел.

- В романе "Дневной дозор" вы каких героев писали - темных или светлых?

- Все, что написано о темных, - это писал я. Все, которые темные, это - "наши". (смех).

- Вы говорили, что во всех романах, положительные герои ведут себя так, как вели бы себя вы. А отрицательные - как?

- Напрямую - нет. Я невольно своих героев наделял чертами многих людей, там и от меня есть многое, и опять же, - от некоторых товарищей, присутствующих в зале, но одного человека, - нет, конечно, не было. Ни у меня, ни у большинства других писателей.

- У вас, как правило, в финалах нет жирной точки. Есть какой-то такой финал - размытый. Это специальная концепция такая, или так получатся? Или это философия такая ваша?

- Это, в общем, все вместе. Наверное, я не умею ставить жирные точки. Все объяснять - тоже в принципе неправильно. О "Черной эстафете" часто спрашивают: что там было? Вот тут я заранее знал, что никаких объяснений давать не буду. Любое объяснение только все испортит, все останутся жутко недовольными. Тайна должна остаться за кадром, именно тогда она будет тайной. А тайна раскрытая - уже не то. Ну, и открытые финалы - это, наверное, влияние Стругацких. Они приучили меня мыслить именно так, и теперь вольно или невольно получаются какие-то более-менее открытые финалы.

- Именно поэтому в "Черной эстафете" так и не написано, что там в этом ящике было?

- Хочется убить автора! (смех) Вы сами не знаете, что там было?

- Я не знаю, что там было. Но напоминаю: все, кто начинали сильно интересоваться содержимым саркофага, плохо кончали, с ними случались какие-то неприятности. Так что поостерегитесь. (смех).

- Какими бы чертами вы наделили фантастику двадцать первого века?

- Первая черта, что эта фантастика, вероятнее всего, будет написана в двадцать первом веке. Второе. Фантастика сейчас становится более жесткой, что ли, более "оторванной". И акцентирует свое внимание не на каких-то открытиях, не на технике в основном, а все больше на людях. То есть, фантастика поворачивается лицом к человеку. Это началось где-то приблизительно в 70-е годы, и я думаю, что в этом направлении будет основной прорыв фантастики двадцать первого века. Это уж от нас зависит. Не знаю, какой она будет. Я ведь всего лишь маленькая составная часть этой фантастики. Тысячи людей пишут, тысячи людей издаются. Откуда я знаю, что им захочется написать? Я вряд ли стану в ближайшее время особым оптимистом, хотя и становиться пессимистом еще круче, чем я есть сейчас, особых причин не вижу.

ИНТЕРЕСНЫЕ СТАТЬИ

Малина Ф. Космос в искусстве и искусство в космосе

Гаков В. Хьюго Гернсбек и его «Эймейзинг»

Харитонов Е. Наука о фантастическом в России

Ашмарина Я. «Художник моего уровня стоит денег»

Кошелев В., Чернов А. Мудрая фантазия сказочника...